Встреча с друзьями протекала в обычном ключе: описание радости от организованной казни печени, обмен новостями личными и государственного значения, неприличное для непосвященных высасывание икры из раковых голов, ящик просекко на шесть, не на двенадцать, к счастью.

Говорят все одновременно, гогочут с опозданием, руками машут, соленые брызги летят на кружевные салфетки и алые физиономии. В общем, пятница удалась.

В такие вечера я чувствую себя особенно гармонично. Часть мозга засыпает после третьего бокала. После пятого − его половина. Телу больше не нужно доказывать, что оно не только тело. С близкими друзьями вообще ничего не надо доказывать, они и так все давно видели − после одного ящика, после двух, короче, все уровни раскрытия таланта.

Щеки горят, глаза в поволоке, рассказывать уже ничего не могу, да и не хочу; хохочу, слушая в десятый раз любимые анекдоты. Мечта, а не женщина.

Неожиданно кто-то плавно перешел на политику. Выборы, кандидаты... Вот сейчас тщетно пытаюсь вспомнить, кто это мухлевал и недопил до общей дружеской наносферы. Уже и не вспомню, я-то не пропускала.

− А жена президента появилась на публике с сумочкой Fendi! Крокодил, новая коллекция.

− Ну и что, деньги есть, может себе позволить.

Я вынырнула из гастрономического омута, навострила уши и язычок:

− Марина Анатольевна? Не может быть! Приятная же женщина! – прокомментировала я очень важную новость.

− Приятной женщине тоже хочется быть в тренде, − мужчины шовинистически хихикали.

− Но как же так... Она же... Где, когда... Зачем?

− Киношная вечеринка.

− Я не об этом. Где, когда: страна, события − я противно протрезвела. В девять часов вечера в пятницу!

− А почему нет, Лена?! Все хотят иметь дорогие сумки, часы, платья, машины. И жена президента тоже. И ты тоже. Разве нет?

Что тут началось! Раки заскучали, никого уже не интересовали их жирные шеи. Один из друзей побежал в магазин: как тут с одним ящиком в такой сложной теме разобраться. Я прокашлялась, чтобы всех перебивать и перекрикивать, даже басистых. Какая поволока! Глаза метали искры и практически трезво продуманные аргументы.

− Не может, не должна, не смеет! В гости к королям и шейхам пусть берет свою сумочку!

− Но другие же носят! И ты просто завидуешь!

− Она − не другие! И вообще, с людьми нужно говорить на их языке. На понятном людям языке. Она может прекрасно владеть, например, английским. Но не прийдет же ей в голову пересыпать свою речь английскими словами в интервью с Осадчей? Так и с сумками. Что в стране творится? Она же первая леди! Как же этого не чувствовать? Зачем злить народ?

− А ты, Леночка, раздай тогда все свои сумочки, подари кому-то свою машинку и ходи пешком с кулечком. Покажи пример! Не зли народ!

Хорошо, хоть без драки день закончился. Но слюней и язвительных доводов много расплескали. Даже на фоне воюющей планеты мы, давние друзья, в тот вечер смотрелись очень агрессивно. Из просто хмельной милой женщины я превратилась в хмельную ведьму. Миротворческие организмы подливали холодненького. Только третий ящик смог примирить стороны. Но так и не пришли к общему знаменателю, этично ли сейчас наряжаться ультрадорого даже на заработанные.

Утром тему уже не продолжали и все ласково друг другу улыбались. Объединились желанием похмелиться и доесть позабытых членистоногих. 

Но вопрос для меня до сих пор остался без ответа: что же все-таки на самом деле мной руководило − женская зависть или филологическая злость? Тупо захотелось Fendi или поумничать не вовремя − в пятницу вечером?