Все жирафы – млекопитающие. Из этого следует, что все млекопитающие – жирафы.
Так написано в моём Блокноте на первой же странице. Написано моей рукой. Предположительно ей же каждая буква зачёркнута аккуратной вертикальной линией. Я смотрю на эту фразу и пытаюсь понять, почему она неверная. Если она зачёркнута – значит, неверная. Так написано на обложке моего Блокнота.
Пролистав пару страниц, я поднимаю глаза и вижу ухо. Оно спрятано за волосами – значит, это ухо. Из него выглядывает белый наушник. Мои наушники тоже белые, и значит мы выбрали одну и ту же марку.
Это девушка. Она красивая, потому что улыбается. И странная, потому что рядом с ней никто не стоит, когда она улыбается. Похоже, она радуется чему-то своему. Я радуюсь вместе с ней, ведь у нас одинаковые наушники. Девушка пританцовывает, и я повторяю за ней движения. Проходящие мимо люди танцуют по-другому. Сгибая левую ногу в колене, я думаю, что она идеальна: красивая, странная, имеет хороший вкус на наушники. Потом понимаю, что что-то не так. Есть что-то необычное в том, что мы танцуем одинаково, а все остальные люди по-другому. Я знаю, что делать, если чего-то не понимаю. К этому я уже приучен.
Я открываю Блокнот и начинаю листать его страницы. Тут должен быть ответ. Я нахожу его на четвёртой странице. Там, среди законов элементарной алгебры упоминается транзитивность равенства:
a=b, a=c => b=c
Где-то глубоко в моём мозге вспыхивает гирлянда, указывающая на то, что я могу как-то сейчас это применить. Пока доигрывает трек в наушниках, я почему-то решаю, что я – это “b”, а улыбающаяся девушка – это “с”. Но что такое “a”? Включается следующий трек, и в момент паузы, я понимаю, что он и есть “a”.
Мы двигаемся под один и тот же такт, хотя не слышим, что играет друг у друга. “У нас одинаковые наушники, и значит, такт одинаковый”, думая я и тут же отбрасываю эту мысль, вспоминая жирафов. Я тихонько вскрикиваю. У нас играет одинаковая музыка! Эта девушка красивая, странная, имеет хороший вкус на наушники, и у нас играет одна и та же музыка. И её ухо прикрыто волосами! Разве не значит это, что мы одинаковые?
В Блокноте написано, что мне следует быть осторожным с обычными людьми. Это делает меня одиноким, потому что именно так я себя чувствую, когда мне приходится осторожничать. И вот я нахожу человека, с которым мне будет спокойно. Я подхожу. Я представляю, как она мне обрадуется. Я снимаю наушники и говорю:
– Привет.
Она смотрит на меня с полуоткрытым ртом, будто пытается что-то вспомнить. Наверное, она вспоминает, как правильно здороваться. Хорошо, что я ей только что подсказал. Она снимает наушники и повторяет за мной. Начало положено. Я говорю:
– Как дела?
– Вроде неплохо, – настороженно отвечает она.
– Я болен, – говорю так, потому что в Блокноте написано, что эту информацию лучше подавать как можно раньше при знакомстве с новым человеком. Это написано чужим почерком и не зачёркнуто.
– Ну, все мы больны.
Тут я замечаю, что когда я подошёл, она перестала улыбаться. Меня это смущает, и я решаю, что надо её как-то похвалить.
– Отличную музыку слушаешь.
– Сто и один, – отвечает она.
И вдруг видит кого-то за моей спиной и машет ему рукой. Извиняется, резко вскакивает и убегает.
– Сто и один, – шёпотом повторяю я. – Что это значит?
Пока я путаюсь в несвязных мыслях, она пропадает в толпе. Возможно, она имела в виду, что сегодня ей попалось сто обычных, других людей и один я, похожий на неё. Или что ей нравится число сто один. Мне тоже, кстати, нравится. Довольно простое. Или что у меня было сто вариантов, как начать диалог и я выбрал один неправильный. Перебрав самые разные версии, я понимаю, что не это важно. А то, что она куда-то ушла, и теперь мне будет намного сложнее её найти.
На следующее утро я просыпаюсь с мыслями о ней. Это меня сильно удивляет, потому что обычно я трачу много времени на то, чтобы вспомнить, кто я, где я и что со мной. Вся нужная информация изложена на обложке Блокнота, поэтому я всегда сплю с ним в обнимку.
Мне надо найти её, но я не знаю как. Я понимаю, что это сложная задача и я не уверен, что мне стоит за неё браться. Я не уверен, что хочу этого настолько сильно, чтобы создавать себе сложности. Ну, а чего я вообще хочу? Впервые за сегодня я наконец открываю Блокнот. Я пролистываю его полностью, но он мне не очень помогает. Вот, что я нахожу там интересного:
Жизнь состоит из двух этапов. В первом мы определяемся, чего хотим. Во втором мы делаем, что хотим. Беда с этими этапами в том, что они постоянно чередуются.
Это написано чужим почерком. Эх, знать бы, какой у меня сейчас этап! Я начинаю думать. Я чищу зубы и думаю. Завтракаю и думаю. Смотрю телевизор и думаю. Лежу на столе и думаю. Пою и думаю. Пение мне помогает! Я смогу найти её через музыкальный вкус! Я должен вспомнить, что у меня играло, когда мы вместе танцевали. Я сосредотачиваюсь, но безуспешно. Проходит несколько часов, прежде чем я догадываюсь просто посмотреть на свой плеер, ведь я поставил его на паузу перед знакомством и с тех пор не включал. Я злюсь на себя за то, что потратил так много времени для того, чтобы прийти к этому. Когда я злюсь, мои щёки становятся мокрыми.
Я включаю плеер, и играет какой-то незнакомый мне трек. Кажется, это невозможно. Щёки становятся мокрее, как будто я ещё больше разозлился. Я трачу ещё какое-то время на то, чтобы понять, что играет песня не из моей медиатеки. Это радио. Мне сразу становится интересно, какую станцию слушает такая же, как я, девушка. Оказывается, что это 100.1 FM. Где-то глубоко в моём мозге вспыхивает гирлянда, но я тушу её. Наверняка это снова жирафы, которые пытаются сбить меня с толку. Что мне надо сейчас – так это поехать на радиостанцию. Там я её и найду.
На входе меня встречает высокий крепкий мужчина в чёрной форме. Я говорю ему:
– Привет.
Он спрашивает, ожидает ли меня кто-то. Я говорю:
– Я болен.
Он спрашивает чем. Я показываю ему обложку Блокнота, но не разрешаю взять его в свои руки. Он понимающе кивает и немного отстраняется. Это значит, что он не такой, как я. Он спрашивает, что мне надо. Я описываю ему свою ситуацию. На это уходит не меньше пятнадцати минут, потому что он задаёт много уточняющих вопросов. Он предлагает мне чай, но я отказываюсь и немного настораживаюсь. В Блокноте написано:
Если человек что-то предлагает тебе просто так, ему можно доверять.
Каждая буква зачёркнута аккуратной вертикальной линией. Я спрашиваю:
– Так она тут?
Её тут никогда не было.
– Почему не было?
Она просто сюда не приходила.
– Она плохо ходит?
Неизвестно. И, видимо, ему будет сложно объяснить мне, почему её тут нет. Ещё немного – и я начну злиться. Он успокаивающе гладит моё плечо и говорит:
– Я попробую тебе помочь. Подожди здесь.
Он уходит, и я включаю на плеере радио – 100.1 FM. В Блокноте есть отдельная секция, в которой я записываю вопросы, ответы на которые хотел бы когда-то узнать. Вот что там есть, например.
- Если всего семь нот и в радуге семь цветов, то почему клавиши фортепиано не разукрашивают в цвета радуги?
- Может ли отсутствие одного описываться присутствием другого?
- Что появилось раньше — моя масса или сила тяжести, действующая на меня?
В конец этого списка я дописываю новый вопрос:
- Зачем человеку убегать от того, кто с ним одинаковый?
И ещё один:
- Если у человека появилась цель, то ради чего от неё отказываться?
Я погружаюсь в свои запутанные мысли, и мне очень не хватает включённой гирлянды. Радио транслирует рекламный блок, после которого диктор на радио объявляет, что сейчас будет сделано важное объявление. И дальше он рассказывает про такую же, как и я, девушку. Он описывает, где и когда она улыбалась и танцевала. Он говорит, что с ней пытался познакомиться молодой человек, но ей пришлось уйти, и теперь он ищет её на радиостанции. И что этот молодой человек очень серьёзно настроен, так что ей следует поторопиться, если она хочет дать ему второй шанс. Затем начинает играть песня про любовь.
В списке моих вопросов есть и такой:
- Зачем нужны песни не про любовь?
Мужчина в чёрной форме возвращается через несколько минут. Мне хватает этого времени, чтобы убедить себя в том, что я и есть тот самый молодой человек из объявления по радио. Он говорит:
– Остаётся только ждать.
Я молча качаю головой. И, немного поразмыслив, киваю. Она приходит через полчаса, и я не сразу её узнаю, потому что она без наушников. К счастью, она всё такая же красивая и странная.
– Меня зовут Клара, – говорит она и протягивает мне руку.
Я неуверенно пожимаю её, и отвечаю:
– Это здорово.
Она улыбается и говорит, что мой ответ не самый логичный, но её радует как минимум то, что я не пошутил про Карла.
– Кто такой Карл? – спрашиваю я.
– А, неважно.
– А что важно?
– Например, то, что ты от меня хочешь.
– Мы одинаковые, я и ты.
– Мы не одинаковые.
– Ладно, но ты мне нравишься.
– Чем?
– Ты добрая.
– С чего ты взял?
– У тебя волосы прикрывают уши.
– Сомнительный аргумент.
– Ты разбираешься в наушниках.
– Тоже мимо.
Тогда я набираю побольше воздуха и на выдохе говорю следующее:
– Послушай, я болен, и каждое утро мне приходится листать Блокнот, чтобы понять, как и зачем жить, а сегодня утром я проснулся и сразу тебя вспомнил. Я много чего вспомнил, например, как правильно встать с кровати и почистить зубы.
– Ну, все мы больны, – отвечает она.
А затем происходит что-то очень странное: она начинает кричать и бить меня в грудь кулаками. Она вопит так, что из окон соседних домов испуганно выглядывают люди и сразу задёргивают шторы. Мужчина в чёрной форме, до этого стоящий на улице неподалёку, многозначительно говорит что-то вроде “ну, кажется, у вас всё хорошо” и убегает в дом.
Проходит несколько минут, и Клара, отдышавшись, говорит:
– Извини.
– Ты извини, потому что я не понял, почему ты извиняешься. А почему ты била меня?
Она глубоко вдыхает и выдыхает. Я тоже так умею. Наверное, только мы двое так и умеем, что делает нас одинаковыми.
– Я так злюсь, – отвечает она.
– Странно.
– Что странно?
– Я по-другому злюсь.
– Что же в этом странного?
– Ну, мы же одинаковые.
Клара хмыкает.
– Когда ты подходил ко мне знакомиться, я помахала кому-то рукой, помнишь?
– Так хорошо, будто это было вчера.
– Там никого не было. Я просто хотела от тебя сбежать.
– Ты любишь бегать?
– Вроде того. Я бы сбежала от кого угодно.
– А почему сейчас не убегаешь?
Клара снова хмыкает, но теперь как будто сквозь зубы.
– А ты зачем за мной бегаешь?
– Ты красивая, а я чувствую себя здоровым с тобой.
Она садится. Прямо на асфальт. Я повторяю за ней. Затем я говорю:
– Я хочу с тобой дружить.
– Я ни с кем не дружу.
– Совсем ни с кем?
– Совсем.
– Ладно, – я всё-таки сдаюсь, чувствуя, что скоро разозлюсь. – Но я смогу тебя ещё увидеть?
– Ну, если рак на горе свистнет, – говорит Клара.
Я киваю и поднимаюсь с асфальта. Я говорю, что понял.
– Что понял? – спрашивает Клара.
– Что делать дальше.
– Что делать дальше?
– Ну, ясно что, – я представляю жирафов, до ужаса боясь сказать сейчас какую-то глупость. – Искать рака.
И вот ни я, ни Блокнот не знаем, почему дальше происходит то, что происходит. Клара поднимается и обнимает меня. Она смеётся и плачет. И я начинаю плакать вместе с ней, хотя совсем не злюсь.
– Как тебя зовут, мой новый друг? – спрашивает такая же, как я, девушка.
Я отвечаю:
– Карл.
Комментарии